Фрагмент

Британская академия, 1961 год
Номинации: Лучший фильм

Жан Кокто является зрителю в импозантной своей плоти с самого первого кадра и с самого первою кадра демонстрирует чудеса, на которые никто, кроме него, Поэта, не способен. Он приходит в наш век в костюме XVIII столетия затем, чтобы встретиться с самим собой сегодняшним и с чудаком-ученым, изобретшим волшебный пули, которыми нужно убить Орфея, чтобы возродить Орфея. Как Феникс, он, Орфей, и возрождается, чтобы, приняв свой истинный облик (Жана Кокто, а не Жана Маре, любимца и любовника режиссера, его ученика и его Галатеи), вновь встретиться с той, кто одна мучительней и притягательней всех на свете возлюбленных - со Смертью. Эта Смерть, однако, воплощена не в облике Марии Казарес, но мы этого еще не знаем, потому и не понимаем поначалу совершенного спокойствия Орфея-Коктопри встрече с той, к которой так стремился Орфей-Маре.

Завещание Орфея

Отказываясь от привычного линейного повествования Жан Кокто отправляет нас в мир образов, намеков и полутонов навязывая ситуацию, при которой форма существенно информативнее содержания. В конце концов, просмотрев картину не так-то и сложно точно сформулировать все сюжетные перипетии. Понятно, что мы сталкиваемся с исчезающим Поэтом, Жаном Кокто, который блуждает по потусторонним инстанциям и загробному миру, иногда оказываясь в обычном мире в образе скорбной тени. На суде его будут торпедировать жесткостью, прямо как героя Кафки, осознающего свою слабость перед бюрократическими институтами. Даже ненадолго появляющийся в кадре Юл Бриннер сверкнет отчужденной холодностью. Будут и похороны, и многое другое. Впрочем, все теряется перед странной встречей со слепы Эдипом, идущим растерянно с выколотыми глазами. Жан Маре тут идеален.

Нужны ли более подробные описания и поиски интерпретации? На мой взгляд, это совершенно излишне. Основываясь на многочисленных цитатах и недомолвках без труда можно соорудить две-три стройные теории, объясняющие суть этой картины. Но для меня, куда более важной представляется эта молчаливая встреча с Эдипом и такая отрешенная печальность. Поэт передал нам не просто фильм, а целую визуальную поэму о прощании с миром и принятии Зазеркалья. Непросто, лирично, сильно.

7 из 10

cyberlaw

Заключительная часть синематографического триптиха прославленного Жана Кокто, в который входят работы «Кровь поэта» «Орфей» и, собственно, «Завещание Орфея» стала для режиссера своеобразной чертой, которой он подвел итоги своей жизни. Кокто умер через три года после этой киноисповеди, мир же потерял талант, существование которого подтверждает русскую поговорку: «талантливый человек талантлив во всем».

Но как же сложен мир Кокто, он состоит из сплетения сюрреалистических и дадаистических моментов, это красота поэтического кинематографа. В этой ленте Кокто переосмысливает все созданное им, проживает заново ощущения своих работ, заметны частые обратные кадры, «флешбэки» (человек-лошадь из «Крови поэта»), перемотка пленки назад. Воспоминания, целая вереница воспоминаний заполняют хронометраж в восемьдесят минут, и пусть это фильм-потемки (как и душа) для всех остальных, для Кокто же «Завещание Орфея» стал последним умиротворенным глубоким вздохом.

Последний из касты «проклятых поэтов», Жану Кокто было суждено прожить счастливую жизнь. А как завет он оставил после себя элитарное кино, кино которое потрясает мерной одухотворенностью, а также славу последнего из поэтов-кинематографистов, и это была действительно Золотая эра для французского кино.

Ни в какое сравнение с другими.

Орфей. Завещание Кокто.

Amadeo