Причастие / Nattvardsgästerna

Причастие
Недостаточное количество голосов

 
Дата выхода: 11 Февраль 1963
Режиссёр: Ингмар Бергман
Продолжительность: 1:21
Просмотрели: 16

Этот фильм о протестантизме и о вере. Пастор Томас Эрикссон, терзаемый вечными вопросами: «А есть ли Бог? А если его нет, то скоро ли Он будет?» Но ведь проповедник — ничто без своей паствы.

Трилогия Ингмара Бергмана:

1. Сквозь тёмное стекло
2. Причастие
3. Молчание

Трейлер Nº2

Трейлер

  • Съёмки фильма проходили в ноябре 1961 года в Даларна, рядом с Орса Финнмарк.
  • В день отснимали довольно мало сцен. Это было связано с тем, что во-первых сами ноябрьские дни были короткие, а во-вторых актёр Гуннар Бьёрнстранд чувствовал себя плохо и не мог подолгу работать.

Ингмар Бергман - совершенно уникальное явление в истории культуры XX века. Входящий в тройку великих психологов кино (другие двое в какой-то степени его учителя - Карл Теодор Дрейер и Робер Брессон), Бергман, пожалуй, наиболее последовательно снимал фильмы о вечных вопросах бытия и философских тяготах повседневной человеческой жизни. Его фильмы удивительно просты, лучше сказать, кристально чисты, по форме (хотя не чужд был Бергман и формализма), но глубоки и многогранны по содержанию. Когда многие режиссёры авторского кино творили свой цветастый киноязык, Бергман, подобно христианскому аскету, отсекал всё лишнее, случайное, не сущностное, сосредотачивая внимание на первоосновах бытия и психологии человека. И нет ничего удивительного в том, что все три великих психолога кино (Дрейер, Брессон и Бергман) были воспитаны в христианских традициях.

Конечно, в зрелые годы их в какой-то степени стали тяготить условности протестантской и католической веры, и, что самое главное, лицемерное, чисто книжное следование заповедям Христа без понимания их сути. Нельзя любить Бога не любя ближнего своего, не причащаясь его страданиям и его полноте. Ключ к познанию Бога - это любовь.

Христианская аскеза наложила определённый отпечаток не только на выбор тем (всегда главных и сущностных для человека), но и на их воплощение. Жёсткое самоограничение в выборе выразительных средств, преобладание камерных сюжетов, минимальное использование (или вообще неиспользование) музыки, крупные планы лиц и, что самое главное, абсолютно объективный подход к изображаемому, принципиальный отказ что-либо объяснять, предоставляя зрителю возможность понимать произведение в меру своей сущности.

Вот и «Причастие» Бергмана, будучи снятым много лет назад, до сих пор тревожит умы верующих и атеистов, вызывая подчас прямо противоположные трактовки, от атеистических до глубоко христианских.

Не в праве рецензента лишать реципиента права на свободную волю, предоставленного как творцом мира объективного, так и творцом мира художественного, поэтому дальнейшие размышления будут исключительно субъективные, связанные с собственным пониманием фильма Бергмана.

Он начинается, возможно, небывалой по продолжительности сценой службы в церкви, во время которой нам становятся очевидны многие важные для понимания фильма вещи. Прихожане скучают (некоторые откровенно поглядывают на часы), священник монотонно произносит давным-давно заученные слова молитвы, даже не глядя на людей, от имени которых он обращается к Богу, у образа Христа на алтаре отломаны три пальца (невозможно сложить троеперстие - символ Троицы (в дальнейшем мы узнаем, что пастор совершенно не любит Христа, не понимая, а, скорее, не принимая его крёстной жертвы)). Поэтому молитва его обращена к пустоте (что красноречиво и даёт понять нам автор, иллюстрируя текст молитвы (нет ли тут предвосхищения видеоарта?) кадрами холодного почти зимнего ландшафта, на фоне которого нет ни одного человека). Священник болен простудой (или это следствие его душевных волнений?), мучается от отсутствия истинной веры, не в силах перенести не столько молчание Бога, сколько смириться с собственными проблемами (смертью любимой жены, злом, что он видел в жизни, надвигающейся старостью и просто с одиночеством).

По сути, Бергман говорит, что корень всего зла в человеке. Нет в человеке смирения перед волей Всевышнего, истинной веры, не требующей доказательств и, самое главное, желания принять жизнь такой, какая она есть, не требуя у Бога и судьбы награды за свою веру. Получается, что человек по своему подобию хочет создать себе Бога, джина, исполняющего его желания.

«Почему ты страдаешь? Ведь ясно же, что Бога нет», - говорит любящая священника героиня, желающая облегчить его душевные страдания (хотя она вовсе не считает, что Бог не существует, хоть и ходит в церковь больше к священнику, нежели к Богу). Действительно, почему священник страдает? Ведь он сам говорит, что если Бога нет, то жить легче, что смерть - это лишь расставание души с телом.

Вот тут то открывается второй план этого, возможно, главного произведения в истории кино на вечную тему веры и безверия.

«Причастие» - это своеобразная притча о человеке, лишённого дара любви («Ты можешь научить меня любви?» спрашивает священник Марту), а потому добровольно извергнувшего себя из мира людей, отвернувшегося от Бога, оказавшегося наедине с пустотой. «Господи, почему ты покинул меня?» в отчаянии вопрошает священник из ада своего земного существования, стоя спиной к свету, льющемуся сквозь церковное окно (этот образ вызван первым детским воспоминанием Бергмана). Одиночество - это выбор добровольный. Каждый сам выбирает свой ад. И есть лишь одно лекарство от одиночества, лишь один смысл человеческой жизни - любовь. «Я просила у Бога ответа на свои молитвы, просила послать испытание мне по силам, и этой весной я получила ответ», говорит Марта священнику, смотря прямо в камеру. «Я поняла, что люблю тебя. Моё испытание - это ты».

Невыносимое одиночество героев в итоге сближает их, любовь исцеляет больную душу пастора. Может быть, впервые в жизни избавившись от лицемерия, пастор исповедуется перед Мартой, очищает свою душу от всего дурного, в результате чего испытывает давно неведомую ему потребность в другом. «Ты поедешь со мной?» спрашивает он. И затем впервые говорит: «Я хочу, чтобы ты со мной поехала».

Они едут в другую церковь, где состоится важный разговор священника с церковным служкой о крёстных страданиях Христа. «Молчание Бога было его величайшим испытанием», говорит церковный служка. Сможет ли Христос сохранить в чистоте свою человеческую сущность, полностью положившись на волю творца или запятнает её грехом ослушания, как Адам?

Человечество однажды исцелила безмерная любовь Христа к людям и Богу (в каком-то смысле причастие действительно любовный напиток).

На вечерней службе никого, кроме Марты, нет, молитвенно сложившей руки на последней ряду, священник простужен, у него температура. Он может отменить службу. Но нет.

«Свят, свят еси Боже, вся земля полнится славы твоей» - впервые эти строки обращены к ближнему своему. Эта молитва остаётся в церкви, она больше не обращена к пустоте. Сделан маленький шаг на пути к Богу - в священнике родилась искра пастырской любви к ближнему своему, из которой в дальнейшем может разгореться пламя истинной веры.

Возможно, во всём мировом кинематографе нет более возвышенного, чистого и христианского произведения о трудном пути человека к Богу.

8,5 из 10

Эндрю Вулф

Идолопоклонство

Писать рецензии на фильмы Бергмана - занятие неблагодарное и совершенно бесполезное. И дело заключается не в том, что уже обо всем сказано и не один раз или у меня нет должного авторитета. Фильмы Бергмана вообще не подходят для оценивания. Это чистое, настоящее искусство, которое, разумеется, не подлежит анализу и проверке на объективное качество, потому как любое истинное произведение искусства - субъективно и соответственно каждый по-своему воспримет, поймет, оценит данный кинофильм.

«Причастие» затрагивает извечную проблему, поднимаемую во всех фильмах Бергмана (в разной степени). Эта проблема заключается в Боге. В феномене веры. В кризисе веры. И в вечном, беспросветном, вселенском одиночестве, порождаемом уникальностью каждого человека и молчанием Бога.

Протестантский священник Томас Эрикссон проводит службу в сельской церкви. И с первых кадров зритель окунается в мирок, который донельзя ненатурален, неискренен и в чем-то даже неполноценен. Прихожане зевают от нескрываемой скуки, пастор монотонно произносит привычный текст и все ждут, когда все окончится и можно будет заняться более необходимыми делами. Пастор и его паства - это участники церемонии. Для них все происходящее - незаменимый ритуал в их жизни, традиция, которую они соблюдают.

Я редко бывал в церкви. Мне не нравилось там находиться. Гнетущая атмосфера оказывала нешуточное давление на мою психику. Все казалось таким неестественным, иллюзорным, театрализованным. Ставил ли я свечку, в душе взывая к Богу, или крестился, неуверенно глядя на беспристрастные и равнодушные лики святых, - все это было невыносимо из-за всей этой церемониальности. Я сожалею, что поступал так. В моих поступках не было искренности, а моя вера была слишком фиктивной, непрочной. Я скорее хотел верить...

Протестантизм, лютеранство - религия пессимистическая, депрессивная. Это выражается и в нарочитом, подчеркнутом аскетизме, и в строгости и жесткости нравственных принципов. Возникшее в Средневековье - в расцвет церковного влияния на человечество - лютеранство вобрало в себя все самое зловещее, беспощадное, мрачное, что было свойственно в эти нелегкие для человека времена. Отец Ингмара Бергмана был протестантским священником и остается только посочувствовать гениальному режиссеру. Ведь вся его жизнь, все его творчество - это нескончаемый поиск Бога в себе и вокруг, постижение Бога. Но все было тщетно. Бог молчал...

Бог молчит. Эти слова в фильме прозвучат не раз. Бог молчит. И поневоле закрадывается сомнение. Сомневается пастор и от того его работа ему в тягость, богослужение - это мука. Разочарование в религии и жизни, неспособность и нежелание поступать добродетельно будь то облегчить душевные терзания прихожанина или отнестись к чувствам любовницы мягче, доброжелательнее. Он видел слишком много страданий, познал слишком много горя. Все давно опостылело. Ледяной тон речи, горькое самобичевание, неуклюжее откровение. Пастор Томас Эрикссон давно живет иллюзией, собственно-выдуманной религией. Идопоклонство и не более. От части привычка, от части апатия, от части чувство неизбежного и беспощадного одиночества, от части страх и от части эгоизм - все это подпитывало веру, все это в конечном счете и сгубило ее.

Когда-то я верил. Это было аморфное чувство. Это было странное состояние души. Возможно, сказывалось воспитание. Общественные ценности, навязанные мне еще в бессознательном периоде моей жизни. Детская наивность, попытка смоделировать идеальный и понятный мир, где существуют четкие критерии и определения «добра» и «зла», «правды» и «лжи», где справедливость торжествует, возмездие вершится, добродетель поощряется. Где-то говорило эгоистическое высокомерие. Еще страх. Страх перед смертью. Страх перед неизбежностью. И конечно одиночество. И как хотелось чувствовать Бога в себе, знать, что жизнь имеет смысл и ты не одинок. Постичь настоящую истину, увы, не удалось. Как и в случае с Бергманом, Господь не отреагировал. Его подарком было не прощение или надежда, а молчание.

Мать узнала о моих убеждениях. Сначала было банальное «грешник окаянный», «циник высокомерный», «эгоист конченный». Но потом было честное и отрезвляющее, а главное горькое - «верить надо». И в этих словах было всё. Вера - это стержень, надежда, планка и границы морали. Это своеобразный долг перед человечеством. Атеизм - это не удел слабых или сильных. Это честность, а не смирение, это протест, а не конформистская ложь. Гуманно ли верить в Бога?

От главных героев ускользает абсолютная истина, чудо сосчитанной бесчисленности, постижение Бога. Если сомневался Иисус в момент собственной казни, то что уж говорить про человека?! Наши чувства слишком эгоистичны. Безответная любовь, губительное сомнение, тоскливое ощущение одиночества. Пастор Эрикссон очень напоминает мне других героев из фильмов Бергмана. В особенности Эвальда из «Земляничной поляны» и священника из «Шепотов и криков». В их суждениях много общего. Для них жизнь безрадостна и мучительна, а мир слишком жесток и одинок.

Фильм завершается молитвой священника. Она адресуется Богу и впервые за последнее время она чистосердечна, но чистосердечие сродни смирению, вера для Томаса не более чем соломинка. Слова звучат в абсолютном безмолвии и при сумеречном зимнем свете. Я не разделяю мнение тех, кто считает, что фильм заканчивается на оптимистической ноте. Конец настолько же депрессивен как и весь остальной фильм.

10 из 10

p.s Лучше всех о «причастии» написал сам Бергман. Не поленитесь и прочитайте. Оно того стоит.

Gerc0g

 

Если у вас не воспроизводится фильм - мы поможем вам
Забрать видео к себе
HD Video ivi

Переверните телефон, чтобы посмотреть фильм.

Перед отправкой уведомления рекомендуем прочесть страницу помощи (http://www.tvcok.ru/help/).

Пожалуйста, опишите возникшую проблему, отметив один из вариантов или указав другую причину.







Ваш комментарий

Скопируйте код ниже и вставьте на свой сайт.


В этом случае вам могут приходить уведомления и для старых серий.

Комментарии

Еще комментарии

Ваше сообщение принято

Пожалуйста, опишите возникшую проблему, отметив один из вариантов или указав другую причину:


Обязательное поле


Если у вас возник вопрос к администрации, задайте его на форуме http://www.tvcok.ru/forum/ или заполните поле «E-mail» и мы свяжемся с вами.