Трейлер (youtube)

Трейлер (kinopoisk)

«Полуночный ковбой» (англ. Midnight Cowboy) - драматическое бадди-муви, снятое режиссёром Джоном Шлезингером по одноимённому роману Дж. Лео Херлихая.

Картина была удостоена трех премий «Оскар» (первый фильм «для взрослых» (X rating) в истории кинематографа, получивший «Лучший фильм») и ряда других наград. Ныне считается одним из величайших кинофильмов в истории, в 1994 году был включён в Национальный реестр фильмов США, обладая «культурным, историческим или эстетическим» значением.
Фильм шёл всего в двух кинотеатрах и в результате стал единственным в истории Голливуда фильмом категории X, получившим «Оскара».
Фильм снят по одноимённому роману Дж. Лео Херлихая.
Слоган при переиздании фильма в 80-х гласил: «Для тех, кто никогда этого не видел, и тех, кто никогда не забывал» («For those who have never seen it and those who have never forgotten it»).

Награды:

Американский институт киноискусства отнёс фильм к 100 лучшим фильмам американской киноиндустрии. В 1994 году был включён в Национальный реестр фильмов (38-е место) Библиотеки конгресса.[4] На фестивале Берлинале в 1969 году фильм стал фаворитом публики, получил награду OCIC, но тем не менее главную награду («Золотой медведь») не получил.[5]

• 1969 - премия OCIC Award Берлинского кинофестиваля (Джон Шлезингер)
• 1970 - три премии «Оскар»: лучший фильм (Джером Хеллман), лучший режиссёр (Джон Шлезингер), лучший адаптированный сценарий (Уолдо Солт)
• 1970 - шесть премий BAFTA: лучший фильм, лучший режиссёр (Джон Шлезингер), лучший сценарий (Уолдо Солт), лучший актёр (Дастин Хоффман), самый многообещающий новый актёр (Джон Войт), лучший монтаж (Хью Робертсон)
• 1970 - премия «Бодил» за лучший неевропейский фильм (Джон Шлезингер)
• 1970 - две премии «Давид ди Донателло»: лучший режиссёр зарубежного фильма (Джон Шлезингер), лучший зарубежный актёр (Дастин Хоффман)
• 1970 - премия Гильдии режиссёров США (Джон Шлезингер)
• 1970 - премия «Золотой глобус» самому многообещающему новому актёру (Джон Войт)
• 1970 - премия «Серебряная лента» Итальянского национального синдиката киножурналистов лучшему режиссёру зарубежного фильма (Джон Шлезингер)
• 1970 - премия Национального общества кинокритиков США лучшему актёру (Джон Войт)
• 1970 - премия Гильдии сценаристов США за лучшую адаптированную драму (Уолдо Солт)

Номинации:

• 1970 - четыре номинации на премию «Оскар»: лучший актёр (Дастин Хоффман и Джон Войт), лучшая актриса второго плана (Сильвия Майлз), лучший монтаж (Хью Робертсон)
• 1970 - награда ООН (UN Award) в рамках премии BAFTA
• 1970 - шесть номинаций на премию «Золотой глобус»: лучший фильм - драма, лучший режиссёр (Джон Шлезингер), лучший сценарий (Уолдо Солт), лучший актёр - драма (Дастин Хоффман и Джон Войт), лучшая актриса второго плана (Бренда Ваккаро)

For those who have never seen it...

Лимита покоряет город... Столько раз этот процесс был в разных интерпретациях показан миру на киноэкране. Столько образов и характеров, добившихся и сломавшихся на пути к славе и деньгам.

Герой-любовник Джо решает уехать в большой город, целью поездки является работа альфонса. Думает молодой симпатяга брать деньги с богатых женщин, пользующихся его услугами.

Но не все так просто. Помимо огромного желания, необходима холодная голова на плечах. Одному выжить в незнакомом мегаполисе крайне сложно, поэтому вскоре Джо встречает такого же молодого, но больного и склонного к воровству (собственно, воровством он и зарабатывает на кусок хлеба) Рико. Вместе им уже не так одиноко и сложно, но неспособность найти работу, нежелание двигаться вперед приводят к тому, что простывший Рико теряет веру в себя, остаётся лишь мечта о беззаботной жизни, наслаждении, прекрасных пляжах.

У Джо всё не так уж запущено. Он здоров, полон сил и желания преуспеть. И всё бы ничего, если бы не Рико. Он тянет Джо за собой, в трясину бездействия.

Герой Джона Войта наивен до ужаса, но легко и быстро обучаемый парень. Его доброта помогает ему найти друга, с которым Джо делит и горе, и радость.

«Полуночный ковбой» - эта очередное представление миру кино человечности, которая всегда должна оставаться в нас. Даже если ты всё и всех потерял, если никто не собирается тебе помогать, а город давит лавиной бесчувственности, необходимо найти в себе силы двигаться вперед, необходимо «удержаться в седле».

9 из 10

Piletskaya

Автобус у ворот

Мы были в восторге, мы воображали, что оставили смятение и бессмыслицу позади, а теперь выполняем свою единственную и благородную функцию времени - движемся. Джек Керуак

Ветер перемен подул откуда-то из Франции, резко перекинулся на Британию, невероятным образом долетел даже до Голливуда. В шестидесятом Жан-Люк Годар снял первый фильм, в шестьдесят втором Жак Деррида опубликовал первую значительную работу, в шестьдесят восьмом мировое студенчество синхронно потянулось к баррикадам. Воздух полнился метафизическими субстанциями, состав которых не разгадан и по сей день. Так или иначе, именно про шестидесятые было сказано: «С тех пор не происходило ничего, что следовало бы помнить». Так или иначе, собирательная улыбка собирательной Одри Хепберн исчезла в тумане уходящей эпохи, кончился Золотой век фабрики грез, а в кадр уверенно шагнули герои разрушающие, герои несчастные, герои, если угодно, более настоящие. Вот и Полуночный ковбой Джо Бак: захватив с собой нелепый пятнистый чемодан и немного провинциального обаяния, простак, в совершенстве освоивший единственную профессию - быть хорошим парнем, отправился на Восток, в очаг урбанизации, но был ослеплен огнями большого города. Попытка ухватить за хвост разлагающуюся American dream обернулась невесть какой по счету версией «сонета о жизни скверной».

Нью-Йорк, Нью-Йорк. Разлинованный бесконечными авеню, разнумерованный город страны возможностей, Большое яблоко, от которого нельзя откусить, не вывихнув себе челюсть. По утрам тут разбегаются ошпаренным муравейником, по ночам растворяются в бессмысленном разврате. Главный герой все глубже проникает в самую суть мегаполиса, и вот уже полифония автомобильных клаксонов, смазанный блеск рекламных вывесок - верхний слой типовой индустриальной эстетики - сменяются узкими пространствами квартир, баров, гостиничных номеров - там покоится черная душа Нью-Йорка. Британец Джон Шлезингер впервые снимает в Америке, но его принадлежность к группе тех, кого на родине называли angry young men, видна во всем. Он проклинает социум пулеметными очередями, собирает все пороки в одну единицу киносинтаксиса, никогда не разжевывая каждый в отдельности. Здесь немолодые жены изменяют мужьям, болтая с ними же по телефону; здесь изобретают парики для собак, а образ Иисуса присобачивают на туалетную дверь; здесь глупая реклама, здесь жиголо и альфонсы, здесь абсолют пошлости и эталон равнодушия - изнанка западного мира, нашинкованная крупными планами и безумными лицами ракурсом «снизу вверх», они гулко хохочут, выставляя гигантские зубы. Войт почти одними бровями исполняет мальчика, который только узнал секрет ватной бороды Санта Клауса - мир погрузился в ночь, а ночью ковбои никому не нужны, разве что педерастам ближайшего кабака. Шлезингер почти конвульсивно монтирует черно-белое прошлое главного героя с невыносимо серым настоящим: смех заботливой бабушки прерывается кровавым кашлем бродяги-туберкулезника; трогательная постельная сцена с приглушенным светом переходит в сюрреалистическую drug-party, где силуэты расплываются, а снято все с красными светофильтрами - быстрее, еще быстрее, кадры мелькают, этот город натурально сводит с ума!

Впрочем, несмотря на продуманные мизансцены и без пяти минут гениальную работу оператора, Шлезингер, как и всякий британец того времени, ставил этику на ступеньку выше эстетики. Полуночный ковбой (с кавычками или без) - еще один штрих к образу бунтаря без цели. Да, Нью-Йорк породил Холдена Колдфилда, Трэвиса Бикла и (скорее всего) Тайлера Дердена, но Джо Бак не из таких, он еще не готов стать топливом в пожаре революции и «очистить город от дерьма», в голове пока не свирепеет грохот безумия. Лучшее, что он может сделать - это прийти в бар и выпить очередную кружку самого одинокого пива в своей жизни, закусив бутербродом отчаяния. Ковбой, умеющий стрелять разве что глазами, решает проблемы керуаковской методой - в дороге. Важна здесь вовсе не сама Флорида, куда искренне стремятся герои Войта и Хоффмана, им ведь нужно просто куда-то ехать, насколько неуютны прокуренные помещения, настолько райским транспортом видится обыкновенный автобус, в нем даже умереть не страшно. Но выхода нет, попав туда однажды, из метафорического автобуса больше не выбраться, жизнь искривляется концепцией вечного возвращения, на завтрак, обед и ужин подают салат «рекурсивный». Джо Бак вновь и вновь шляется по городу - сапоги со шпорами крупным планом, правда глаза уже не горят. Четвертое измерение выдает парадоксы: с прошлым, наконец-то, удалось покончить, но будущее (если оно вообще теперь имеет место) нахально медлит и не наступает, все онтологические щели заполнены беспросветным настоящим - Бодрийяр несомненно одобряет схему. Вот и шестидесятые: в который уж раз «прошлое рaзгромили, пустив по ветру культуришки конфетти» - а дальше-то что? Нет ответа.

Автобус с разнокалиберными бунтарями уходит в монтажное затемнение. Дальше, очевидно, все то же самое, но в другом порядке. Постмодернизм?

cherocky